Силовые и несиловые средства достижения целей в международных отношениях

Наиболее распространенными и решающими в арсенале средств международных акторов с давних времен считались сила и насилие. С понятием силы связана одна из центральных проблем международных отношений – проблема войны и мира. На основе понятия «сила» актеры судят о возможностях друг друга, строят планы своего взаимодействия, принимают решения, оценивают степень стабильности международной системы. Наконец, будучи важным инструментом научного анализа, категория «сила» играет значительную методологическую роль в науке о международных отношениях, потому что о значении «силового фактора» ведутся дискуссии между различными научно-теоретическими школами, сила выступает критерием многочисленных моделей систем международных отношений. И все-таки следует признать, что сегодня, как и прежде, ни у теоретиков, ни у практиков международных отношений нет полной ясности относительно содержания понятия силы. В самом общем виде под силой понимают способность международного актора навязать свою волю и тем самым повлиять на характер международных отношений в собственных интересах. Но лежащий в основе такой способности? Чем она обусловлена В чем выражается? Эти и многие другие вопросы до сих пор остаются предметом полемики в теории и источником многих недоразумений в практике международных отношений.
Примерно с конца 1940-х гг. В науке о международных отношениях наибольшее распространение получили два подхода к пониманию силы – атрибутивный и поведенческий (бихевиористский). Первый рассматривает силу международного актора (прежде всего – государства) как нечто присущее ему изначально, как его неотъемлемое свойство. Второй связывает силу с поведением международного актора, его взаимодействиями на мировой арене.
Атрибутивный подход характерен для политического реализма. Законченный вид концепция политического реализма относительно международных отношений приобрела в работах общепризнанного главы современной школы прагматизма и политического реализма американского теоретика Г.Моргентау.
Г.Моргентау считал, что главным во внешней политики любого государства есть национальные интересы, достижения региональной или мировой гегемонии. Он выделял:
– Постоянные, основные интересы: защита территории, населения и государственных институтов от внешней опасности; развитие внешней торговли и увеличение инвестиций, защита интересов частного капитала за рубежом взаимоотношения с союзниками и выбор внешнеполитического курса.
– Временные, промежуточные интересы: интересы выживания (угроза самому существованию государства); жизненные интересы (возможность нанесения серьезного ущерба безопасности и благосостояния нации) важные интересы (потенциально серьезный ущерб для страны); периферийные, или мелкие, интересы (интересы локального характера).
Политика национальных интересов, по его мнению, не может быть успешной, если она не подкреплена силой, выступает главной отличительной чертой государства.
Согласно Моргентау, понятие «сила» в широком смысле, как проявление национальной прочности, включает в себя следующие основные компоненты:
– Географическое положение, природные ресурсы,
– Промышленный потенциал, военная подготовленность,
– Численность населения,
– «Национальный характер» (отношение населения к войне),
– «Национальная мораль» (отношение населения к правительственной политики),
– Качество дипломатии, выступает главным фактором, определяющим прочность страны.
По мнению Моргентау, дипломатия – это искусство сочетания различных элементов национальной прочности вокруг достижения внешнеполитических целей, способность правительства обеспечить поддержку своей внешней политики со стороны общественного мнения.
Моргентау считал, что эффективность политико-дипломатических возможностей государства находится в прямой зависимости от ее военной крепости, а военная сила является наиболее важным материальным фактором в международной политике, обеспечивающей политическое могущество государства.
Основные современные теоретические разработки в области реальной политики относятся к 60-м годам XX в. Они нашли свое отражение в таких теориях, как «стратегия быстрого реагирования», концепция «взаимно гарантированного уничтожения», «восточная политика», «железный занавес», доктрина «массированного возмездия», программа «новых рубежей», политика «блестящей изоляции», доктрина «запугивания», «холодная война». В настоящее время по-прежнему многие государства придерживаются принципов политического реализма, используя не открытое применение силы, а более «цивилизованные» формы: гуманитарные интервенции, экономические санкции, «продвижение» демократических институтов, утверждение своих международных стандартов в области прав и свобод человека.
Таким образом, с точки зрения Г. Моргентау, международная политика, как и любая другая политика – это политика силы. Моргентау не оказывает различий между силой, мощью, властью и влиянием, выражая все это одним термином «power», который обобщает и обозначает цель и средство политики государства на мировой арене. Раскрывая способность государства контролировать действия других государств, международная политика имеет три основных источника и соответственно преследует три основные цели:
стремление к выгоде;
опасения понести ущерб или оказаться в невыгодном положении;
уважение к людям и институтам.
Именно для этого государству и нужна сила (власть, мощь), которая не ограничивается только военными ресурсами, а включает в себя еще целый ряд элементов: промышленный потенциал; природные ресурсы; геостратегические преимущества; численность населения; культурные характеристики (национальный характер); национальную мораль; качество дипломатии и государственного руководства.
В отличие от Г.Моргентау, другой влиятельный представитель школы политического реализма А.Уолферс стремится провести различие между силой (властью, мощью) и влиянием международных акторов. По его мнению, сила – это способность актера изменить поведение других международных акторов путем принуждения, а влияние – способность изменить указанную поведение с помощью убеждения. В то же время А.Уолферс подчеркивал, что между силой и влиянием есть определенный континуум, которые различия не являются абсолютными. Однако и в этом случае вопросы, связанные с определением силы того или иного государства, остаются нерешенными. Дело в том, что реалисты стремятся представить силу как вычислительную характеристику государства, как величину, придает действиям различных государств более или менее однородного содержания. Подобно тому, как в рыночной экономике стремление предпринимателя к максимальному удовлетворению своих интересов определяется деньгами и прибылью, так и для государства реализация ее национальных интересов выражается в стремлении увеличить свою мощь и / или силу.
Подход А.Уолферса вызывает две серьезные проблемы. Первая связана с разнородностью элементов силы: кроме вещественных компонентов в силу включаются и такие, которые не поддаются более или менее точному измерению (например, национальный характер или качество государственного управления). На это обращал внимание и Г.Моргентау, когда в полемике с «модернистами» сравнивал феномен власти с любовью, которая не поддается пониманию с помощью рациональных способов. Вторая проблема заключается в том, что понимание силы государства как ее неотъемлемой свойства изолирует ее от той системы международных связей, в которой эта сила проявляется и проверяется и без которой любые измерения силы нередко теряют свой смысл. В конечном итоге обе эти проблемы остались нерешенными и обусловили то, что атрибутивное понимание силы стало одним из самых слабых мест школы политического реализма.
Пытаясь преодолеть этот недостаток, Р.Арон делает предметом своего анализа не только различия между силой и влиянием, но также между силой и мощью, мощью и властью, соотношением сил и властными отношениями. Общее между этими понятиями заключается в том, что сила и мощь в международных отношениях, как и власть в внутриобщественных, зависят от ресурсов и связанные с насилием. Будучи сторонником веберовской подхода, Р.Арон исходит из того, что феномен власти включает три элемента: территорию, монополию на легитимное физическое насилие и институты. В международных отношениях, в которых отсутствует монополия на легитимное насилие, а роль институтов в урегулировании споров слабая, отношения командования и авторитета, присущие власти, часто выступают как прямое принуждение или угроза насилия. В международных отношениях основная цель – не контроль над административными или институциональными механизмами, которые позволяют осуществлять политическое и социальное влияние, а реализация “вечных целей государства», то есть обеспечение безопасности, силы и славы. Власть тесно связана с мощью и силой государства, но их нельзя смешивать. Власть – понятие внутриполитическое, тогда как мощь относится к внешнеполитической характеристики государства. Ориентация власти на внешнеполитические цели – свидетельство завоевательной политики. Власть суверена, будь то наследный монарх или партийный лидер, отличается от власти завоевателя: первый стремится выглядеть легитимным выразителем общества, соответствовать его традициям и законам, второй же опирается (по крайней мере, сначала) на откровенную силу. Таким образом, властные отношения на международной арене проявляются в виде имперских амбиций и тенденций. С точки зрения Р.Арона, мощь международного актера – это его способность навязать свою волю другим, то есть определенное социальное отношение. Сила же – это лишь один из элементов мощи. Поэтому различие между мощью и силой заключается в различии между потенциалом государства, его вещественными и человеческими ресурсами, с одной стороны, и человеческим отношением, с другой. Составляющими элементами силы являются материальные, человеческие и моральные ресурсы государства (потенциальная сила), а также вооружение и армия (актуальная сила), которые рассматриваются как мощь.
Важный фактор мощи – мобилизация сил для эффективной внешней политики. Следует отличать наступательную мощь (способность политической единицы навязать свою волю другим) и оборонительную мощь (способность не дать навязать себе волю других).
В государственной мощи Р.Арон выделяет три основных элемента:
1) среда (пространство, занимаемое политическими единицами)
2) материалы и знания политической единицы, а также численность населения и возможности превращения определенной его части в солдат;
3) способность к коллективному действию (организация армии, дисциплина бойцов, качество гражданского и военного управления в военное. В мирное время, солидарность граждан во время испытаний благополучием или несчастьем).
Только второй из указанных элементов, по мнению Р.Арона, может быть назван силой. Он критикует различные варианты структуры государственной мощи, описанные в работах представителей американской школы политического реализма (например, таких как Г.Моргентау, Н.Спайкмен, Р.Штеймец). Р.Арон отмечает, что их взгляды на структуру государственной мощи носят произвольный характер, не учитывают изменений, происходящих в ней со временем, не соответствуют условиям полноты. Но главным их недостатком он признает то, что они рассматривают мощь как измеримое явление, которое можно «взвесить на весах». Если бы это было действительно возможным, подчеркивает Р.Арон, то любая война стала бы бессмысленной, поскольку ее результат был бы известен всем заранее. Можно измерить силу государства, включает в себя мышцы и вес. Но как мускулы и вес борца ничего не значат без его нервного импульса, решительности, находчивости, так и сила государства не значит без ее мощи. О мощи того или иного государства можно судить достаточно условно, через оценку ее силы (правда, только приблизительной). Государство, слабая с точки зрения имеющихся сил, может успешно противостоять гораздо более сильном противнику: например, вьетнамцы, не имея развитой промышленности, необходимого количества различных видов вооружений и т.п., нашли такие методы ведения войны, которые не позволили американцам добиться победы над ними. Заслуга Р.Арона заключается в его стремлении преодолеть недостатки атрибутивного понимания силы. Но он не становится сторонником и Поведенческая понимание силы (напомним, что бихевиористский подход связывает силу с целями и поведением государств на международной арене). Р.Арон идет дальше, рассматривая мощь как человеческое (социальное) отношения. Можно сказать, что Р.Арон предусмотрел некоторые аспекты структуралистского подхода к пониманию силы, представители которого совершили попытку переосмысления понятия силы с учетом современных реалий. Согласно ему, наиболее мощным средством достижения международными акторами своих целей в настоящее время признается «структурная власть (power)». Структурная власть – это способность удовлетворить четыре социальные нужды, которые лежат в основе современной экономики: безопасность (в том числе и оборонная мощь), знание, производство и финансы. Структурная сила изменяет границы мировой экономики, в которых взаимодействуют друг с другом современные актеры международных отношений. Она зависит не столько от межгосударственных отношений, сколько от системы, элементами которой являются различные типы потребления, способы поведения, образ жизни. Структурная сила воздействует на предмет, содержание и результат международных переговоров, определяет правила игры в той или иной области международных отношений.
Итак, завершая рассмотрение целей и средств международных акторов, следует отметить, что под влиянием изменений в объективной реальности и обогащения теоретической базы науки их сущность развивалась, наполняясь новым содержанием. Вместе с тем в рассмотренных категориях имеют место устойчивые элементы, сохраняющие свое значение до тех пор, пока существует деление мира на государственно-территориальные политические единицы. Эта устойчивость касается совокупности основных целей и средств и их традиционных компонентов (например, для силы – это военный компонент, для переговоров – это торг, подкрепленный имеющимися ресурсами). Но при этом новые явления в международных отношениях, во-первых, трансформируют иерархию и характер взаимодействия между традиционными компонентами, а во-вторых, добавляют к ним новые (например, к таким традиционным компонентов национального интереса, как цели международного актора, сегодня добавляются экологическая безопасность , требования, связанные с удовлетворением основных прав и свобод человека; в неприменением силы на передний план все более заметно выдвигаются характеристики, связанные с экономическим развитием и внутриполитической стабильностью и т.д.). Картина еще больше усложняется из-за «узурпации» традиционных средств нетрадиционными международными акторами (например, международной мафией) и появление новых средств коммуникации и массовой информации, используемых в межгосударственном соперничестве традиционными актерами. Поэтому при осмыслении той или иной международной события или процесса следует стремиться к учету всей совокупности обстоятельств, влияющих на нее, избегать «одномерных» выводов и пытаться выявить несколько вариантов ее причин и возможных путей дальнейшей эволюции. Ориентирами подобного анализа могут выступать национальные интересы.

Посилання на основну публікацію